Психолог Вируской тюрьмы Мари-Лийс Мяги живет в Тарту, но большую часть времени по работе проводит в Йыхви и Вильянди. Она каждый день находит доказательства тому, что более активная профилактическая работа способна предотвратить попадание молодых людей в тюрьму, пишет Virumaa Teataja.
После работы коррекционный психолог Вируской тюрьму Мари-Лийс Мяги принимает людей, которые по каким-то причинам больше не справляются с повседневными проблемами. Истории, кажущиеся обычному человеку ужасными, молодая женщина читает, как книгу, и придерживается того мнения, что человека нужно принимать таким, какой он есть, не предъявляя ему излишних требований.
- Чем вы в основном занимаетесь на своей тюремной работе?
- Исполняю обязанности клинического психолога, то есть, проще говоря, занимаюсь людьми с психическими отклонениями. Я работаю в молодежном подразделении, сейчас там более 80 заключенных, около 15 из которых – несовершеннолетние. Когда подросток попадает в тюрьму, мы проводим анализ рисков, состояние душевного здоровья входит в это понятие.
- Что это означает?
- Вместе с психиатром выявляем болевые точки, если они есть. Предлагаем свое решение, которое возможно реализовать за время отбытия наказания. Заключенный попадает сюда, с ним беседуют специалисты, а позже проходит общее обсуждение каждого конкретного случая, который мы обсуждаем друг с другом, размышляем о том, какую терапию было бы нужно применить. Оцениваем, нужна ли разноплановая семейная терапия, поскольку терапевты могут посещать и семьи.
- Распространены ли психические проблемы среди заключенных?
- Можно сказать, что среди молодежи проблемы есть более чем у 18 процентов из них. Это расстройства поведения, беспокойство и нарушения настроения, а также дефицит душевных сил, гиперкинетические нарушения.
- Этот процент вырос?
- Определенно, в тюрьмах повысилось знание о душевном здоровье. Научная литература говорит, что проблемы душевного здоровья не связаны с возможностью рецидива. Я не могу сказать, что больной шизофренией обязательно является и преступником, но новые исследования и статистика показывают, что риск рецидива в случае индивидов с определенными психическими отклонениями больше. Многое зависит и оттого, какими нарушениями это сопровождается. Например, нарушение контроля над импульсами очень быстро может привести к беспокойству, а в другой раз - и к агрессии и необдуманным поступкам.
Сама по себе тюрьма не является лечебным учреждением, но мы занимаемся снижением возможности рецидива в надежде, что находящиеся здесь не совершат новых преступлений, однако снижение рецидивов в любом случае включает в себя и лечение психических расстройств.
- Молодой человек попадает в тюрьму, и только тогда с ним начинает заниматься целый ряд специалистов. Не проще ли было предотвратить преступление?
- Это очень верно, но этот вопрос было бы лучше задать кому-то из системы социальных дел. Если мы говорим о молодых людях, то обнаружение проблем у детей со временем выросло, например, поход с ребенком к психиатру больше не является табу для родителей. Вопрос скорее в том, что семьи, в которых детские проблемы остаются незамеченными, обычно являются малозащищенными и малоосведомленными. Они ничего не знают об этом, и в худшем случае у них у самих есть проблемы с зависимостями и злоупотреблениями.
У детей и подростков все чаще выявляются нарушения активности и внимания, это конкретный неврологический недостаток, проще говоря, клетки мозга передают слишком быстрые импульсы. Поэтому без лечения тут ничего не исправить.
- Кто должен обращать на это внимание, если родители этого не делают?
- Тот, кто соприкасается с ребенком. Родители могут быть алкоголиками, но учителя в школе должны обращать внимание. Часто какие-то подростки исчезают из школы, их отправляют в спецшколы. Ком растет, и из этой ситуации сложно выбраться.
Первые признаки могут проявиться в раннем детстве. Если их заметить и отвести ребенка к врачу, ничего не произойдет. Например, люди с гиперкинетическими нарушениями могут быть весьма успешными в жизни, у них невероятная энергия, которую они могут направить в правильное русло.
- Граница между гениальностью и безумием очень тонкая?
- (Улыбается.) Ну, может не гениальность, но что-то такое, если мы говорим не о психическом отставании, а о нарушениях контроля над импульсами, при которых человек не может справляться с эмоциями. А получив помощь вовремя, он может прожить свою жизнь весьма успешно.
- Можно ли получить помощь в тюрьме?
- Да, необходимым лечением молодой человек обязательно будет обеспечен - как в медикаментозном, так и в психологическом виде. Конечно, некоторые не хотят принимать лекарства, а у нас нет права проводить не зависящее от желания человека лечение, если он адекватен. Но за приемом лекарств все же следят. Также следят за тем, чтобы подросток продолжил образование.
Работая и со взрослыми, могу сказать, что молодежь хочет получить помощь. Раньше я считала, что все наоборот, молодые люди не понимают, что им нужно. В действительности же я ошибалась, поскольку они сами просят о помощи и проводят более активный анализ, чем взрослые.
- Как так?
- Это показывает моя практика. Скорее всего, дело просто в том, что если личность человека сформировалась и он привык в течение длительного времени к конкретному образу мышления и поведения, то изменить их очень сложно. Это относится к психическим нарушениям.
Например, говорим о нарушениях личности, страдающий от которых человек весьма ригиден и не особо адаптирован в социальном плане. В тюремной среде одним из самых распространенных нарушений личности является дисоциальное расстройство личности. Это такие отпетые уголовники, которых показывают по телевизору. Если это нарушение у человека уже сформировалось, то сложно что-то изменить: имеющий дисоциальное расстройство психики человек средних лет – это крайне тяжелый случай, я не хотела бы говорить, что безнадежный. Научная литература показывает, что нарушение активности и внимания в соответствующей окружающей среде может сформироваться в дисоциальное расстройство личности. При раннем вмешательстве это можно предотвратить.
- В чем выражается такое нарушение?
- Человеку с дисоциальным расстройством психики кажется, что проблема не в нем, а во всех остальных. Человек эгоцентричен, способность к эмпатии у него отсутствует или ее очень мало. Он не в состоянии понять, почему другой человек чувствует себя так, как он чувствует, он не в состоянии это ни проанализировать, ни отразить.
В числе прочего, у таких людей могут быть недостатки в мозге. Исследования показывают, что определенные участки мозга функционируют у них не так, как у людей, не имеющих нарушений. Часто они очень импульсивны, они преступают закон, у многих есть проблемы с алкоголем и наркотиками. Они не могут сохранить рабочее место или долгое время работать на одном месте. Их главная эмоция – злость.
- Такое нарушение может сопровождаться семейным насилием?
- Конечно, может, но не все семейные тираны дисоциальны. У того, кто издевается над членами семьи, не обязательно есть какое-то нарушение: обычно они очень хорошо понимают, что делают, и чаще всего они являются манипуляторами.
- Вы сказали, что работали и со взрослыми. Тоже в тюремной среде?
- В Тартуской тюрьме. Сейчас, кроме Вируской тюрьмы я работаю и в психиатрической клинике Вильяндиской больницы - в основном, со взрослыми.
- С чем обращаются к вам, если мы говорим о людях, находящихся за пределами тюрьмы?
- Со всем. Молодые люди приходят с нарушениями, связанными с беспокойством и депрессией, что напрямую связано с ожиданиями общества от них. Беспокойства и депрессий, нарушений настроения вообще очень и очень много во всех возрастных группах.
- Правда?
- Думаю, что у большей части из нас в какой-то период возникает легкая депрессия. Но если это не мешает нашей жизни, то не является проблемой. Но нужно отметить, что я не занимаюсь лично психотическими нарушениями.
Я, конечно, не хочу рисовать мрачную картину, но проблемы с душевным здоровьем молодежи только усугубляются. Говорят, что основная проблема в семье, но в действительности влияние оказывает вся социальная окружающая среда - школа, кружки, дружеские компании.
Кроме того, СМИ и социальные сети ведут инфообстрел, мы все время стремимся сравнивать себя с другими. Игры в песочницах заменил Facebook, и это приводит к слишком ранней потере радости детской невинности, слишком рано приходит мир взрослых.
- Вы сталкиваетесь с суицидами?
- Такое, конечно, есть. В отделении общей психиатрии Вильяндиской больницы мне часто приходится сталкиваться с солдатами-срочниками, которые по каким-то причинам не справляются со службой. У них суицидальные мысли могут возникать весьма часто. Также и в тюрьме, но меньше, и там это используют скорее в целях манипуляций. Конечно, есть и люди, оказавшиеся в беде.
- Вы работали в Тартуской тюрьме, теперь здесь. Почему тюрьма?
- Я работала в Вируской тюрьме, потом на какое-то время перешла в Тарту, и теперь вернулась в Виру. Я начала работать в Вируской тюрьме во время обучения на магистратуре, там сформировалась моя рабочая среда. В этом смысле каким-то работающим в частных клиникам психологам это может показаться пугающим. Но для меня это норма: здесь ты можешь видеть все. У меня не очень высокие стандарты, поскольку я все время это видела. Мне тут интересно, и я буду этим заниматься до тех пор, пока мне интересно.
- У вас никогда не возникает человеческого противостояния по отношению к заключенному, который сидит за тяжкое преступление?
- Нет, в Тартуской тюрьме я занималась преступниками, совершившими преступления на сексуальной почве, и теми, кто совершил самые страшные непотребства.
- С педофилами?
- Среди них могли быть и люди с педофилией. И в психиатрической клинике Вильяндиской больницы предлагается консультирование в сфере сексуального поведения. Но… Противостояния нет. Может быть, кажется, что я не углубляюсь, но я очень углубляюсь. Для меня это не является проблемой, поскольку кто-то эту работу должен делать. Я не подхожу к этому личностно, я их читаю как книги, поскольку эти истории очень интересны.
- Вам не было страшно?
- Один раз, но этот заключенный был закован в наручники. Страшно, скорее, когда пациент за пределами тюрьмы находится в состоянии психоза. Тюрьма – это самое безопасное место вообще, заключенные знают, где они находятся.
- Люди красивые и хорошие?
- Не красивые и не хорошие. Просто люди. И это хорошо.