На грани гениальности: 11-летний финский мальчик учит 29 языков и матерится на незнакомых

Ребенок. Иллюстративное фото. Фото: Jan Andersen/PhanterMedia/Scanpix

Из-за синдрома Туретта и других болезней Эрик за свою недолгую жизнь уже успел столкнуться со многими трудностями. Несмотря на это, его мать не хочет скрывать от сына правду о нем самом, передает Yle.

Эрик Ильин сидит на диване в гостиной и сжимает руку в кулак. Его мать Мирта Ильин пытается прижать сына крепче к себе.

"Я боюсь, что я тебя ударю", – говорит Эрик.

Ребенок отводит руку назад, напрягает мышцы – и кулак летит в сторону матери. Та успевает поставить декоративную подушку между собой и ударами сына.

"Гребаная срань", – кричит мальчик.

Его лоб напрягается, в глазах проступают капельки слез. На лицо ложится печать неуверенности в том, что на самом только что произошло.

"Ты расстроен. У тебя приступ. Можешь рассказать, чем ты опечален?" – пытается успокоить сына Мирта.

"Я не хочу ругаться на тебя. И не хочу ругаться на других людей", – говорит он.

Единственный друг – собака

11-летний мальчик болеет синдромом Туретта. Эта болезнь заставляет его в мгновение ока становиться агрессивным по отношению к окружающим и материться на них. На этот раз триггером приступа стало то, что сломалась одна из его любимых игрушек.

После каждого эпизода Эрик плачет. Ему приходится делать то, чего он делать не хочет. Он не хочет, чтобы люди его пугались.

"Я не хочу ругаться на людей. Но я никак не могу с этим справиться, и слова извергаются сами собой", – сетует мальчик.

Одним из явных проявлений синдрома Туретта является тик или непроизвольные подергивания. Матери обычно удается успокоить сына, хотя он уже по силе может сравниться с ней самой. Для этого она в первую очередь прибегает к словам, а не к физической силе.

"Но я не всегда буду рядом с Эриком", – сокрушается Мирта.

Единственный друг подростка – его собака Онни. В школе никто не хочет дружить со странным мальчиком.

"Мои одноклассники надо мной очень сильно издевались. Муй сильно, – Эрик вставляет в свою речь испанское слово. – Им не понять, что со мной не так. Но я понимаю: у меня Туретт, дистония и дисфазия. Дистония проявляется в нарушениях движения, Туретт заставляет ругаться, хотя я этого не хочу. А дисфазия – это когда я понимаю что-то неправильно".

Мирта хочет, чтобы сын понимал себя и свои недуги как можно лучше. Так ему будет проще осознать, почему на него таращатся незнакомые люди во время приступа болезни.

"Иногда я думаю, была бы жизнь Эрика легче, если бы он не осознавал, что он болен и отличается от других. А иногда думаю, относились бы другие к нему лучше, если бы его болезни были бы видны сразу – и он был бы в их глазах инвалидом", – говорит мать.

Первое осознание того, что он особенный, пришло к мальчику уже в раннем возрасте.

"Эрика исключили из детского сада, потому что, по мнению других родителей, он слишком сильно отличался от их детей, он был слишком пугающим. В первом классе учителя отправили его на больничный, потому что он был "слишком трудным ребенком", – перечисляет Мирта.

Еще год назад Эрик не соглашался заходить с мамой в магазин. Он сворачивался в клубок на заднем сиденье машины и не хотел даже пошевелиться. Он не мог вынести того, что незнакомые взрослые люди постоянно смотрели на него и делали замечания матери о том, что она не может воспитать своего ребенка.

Иногда у Мирты хватает сил, чтобы раздавать критикующим листовки с информацией про синдром Туретта, а иногда она просто уходит, глотая слезы.

"Все болезни не видны, но это, очевидно, взрослым людям сложно понять. Почему мы должны доказывать, что у нашего ребенка есть право ходить в магазин, хоть он и не отвечает каким-то нормам?"

Борьба за один день

Мирта работает сиделкой своего собственного сына. Три раза в месяц у нее есть право на выходные. В эти дни Эрик посещает центр для специальных детей Patina, в котором может почувствовать себя среди подобных. У него там появились знакомые его возраста, а воспитатели относятся с должным пониманием.

"Мы просили муниципалитет выделить четвертый выходной как с точки зрения моего здоровья, так и с точки зрения социальной жизни Эрика. Заявление уже третий год ходит по различным судебным инстанциям, хотя все врачи-специалисты поддерживают его" – говорит она.

Написанием заявлений и апелляций занимается муж Мирты и отец Эрика – Марко Ильин. Чтобы быть подкованным в судебных вопросах, он изучает юриспруденцию.

Мирта получает в качестве пособия сиделки 500 евро в месяц. Она подсчитала, что в случае ее бёрнаута нахождение Эрика в детском доме обойдется муниципальному бюджету в 12 тысяч евро. Поэтому женщина не понимает, отчего местные власти так противятся предоставить всего лишь еще один выходной в месяц.

Ребенок-полицейский

Всю жизнь Эрик испытывает боль. Особенно неприятна в этом смысле дистония, из-за которой, к примеру, голова может так внезапно дернуться в сторону, что это приводит к болям в шее и спине.

Лекарства приходится постоянно менять – особенно сейчас, когда Эрик подходит к переходному возрасту. Одни медикаменты вызывают отсутствие аппетита, другие – к отсутствию чувства сытости и перееданию, третьи – к повышению агрессивности.

"Обычно говорят, что дня не поменял бы в своей жизни. Я бы поменяла. Все те наполненные болью дни, когда ребенок кричит: «Мама, убей меня, пожалуйста, я больше не могу»", – говорит она.

Эрик разговаривает вполне адекватно, но практически не понимает оттенки речи или языковую игру. Это же отражается на его представлениях о социальной жизни. Он видит все черно-белым и не признает никаких исключений из правил.

"Это приводит к проблемам с другими детьми. Если учитель разрешает кому-то обойти очередь в столовой, Эрик поднимает хай и ведет себя, как полицейский", – рассказывает Мирта.

Арабский и тамильский – любимые языки

У синдрома Туретта и связанных с ним трудностей оказалась и неожиданная сторона. Одиннадцатилетний мальчик оказался невероятно способен к изучению иностранных языков – и сейчас учит целых 29 языков.

Нередко языковые занятия успокаивают Эрика и приносят ему облегчение. Он может три часа сидеть и выводить арабскую вязь или китайские иероглифы, и болезнь в это время не дает о себе знать.

"Больше всего мне нравится арабский и тамильский. Они достаточно сложные", – объясняет Эрик.

И в этом заключается еще одна причина, почему ребенок с радостью посещает специальный центр. Там работает Амир Мала Амир, с которым Эрик может говорить на арабском, турецком, курдском и фарси.