Пациент из Латвии: "Мне даже не сказали, что у меня рак..."

Иллюстративное фото. Фото: AP/Scanpix

Мужчинам от рака простаты в наши дни умирать не обязательно: в современной медицине есть арсенал средств,  позволяющих своевременно диагностировать и лечить пациентов с этим диагнозом. Тем не менее в Латвии ежегодно умирают от рака простаты около 300 человек. Почему?

Говорят, что оптимисты дольше живут: они сопротивляются болезни и не сдаются ни при каких обстоятельствах. Вот только одна реальная история из жизни.

В этом году, в ноябре, когда проходил месяц мужского здоровья Movember, в Латвии впервые нашелся мужчина, отважившийся рассказать историю своей болезни откровенно и публично. 
 

Фото: Ieva Leiniša/LETA

Жителю Вентспилса Висвалдису Бергманису 73 года, и поделиться историей своей болезни он решил в надежде, что его жизненный опыт поможет другим. Ведь в Латвии с диагнозом рак простаты живут около 8 тысяч мужчин, и каждый год этот диагноз обрушивается еще на 1000-1200 латвийцев.

Сколько всего латвийских мужчин живут с таким заболеванием, не подозревая о диагнозе, и представить трудно: большинство обращаются к врачам, когда что-то всерьез заболит. А рак предстательной железы на ранних стадиях, увы, может и не иметь выраженной симптоматики.

"В 2006 году у меня сильно болела спина, и я все время говорил об этом с семейным врачом, который наконец направил меня на анализы PSA. Если нормальный показатель анализа составляет 4 единицы, то у меня было 200, что превышало норму в 50 раз", - рассказал Висвалдис Бергманис.

Семейный врач направил пациента к урологу, который посоветовал не беспокоиться, сказал, что ничего страшного, но надо на три дня остаться в больнице. "К сожалению, никто мне не сказал, что это может быть рак простаты, поэтому я ушел, а не остался в стационаре", - вспоминает Бергманис.

Прошли годы. Весной 2010-го, когда он столкнулся с затруднениями при мочеиспускании, ему вновь сделали анализ PSA, и показатель был уже 585, то есть теперь норма была превышена аж в 146 раз.

"Семейный врач направил меня в Кулдигу к урологу, там моментально сделали биопсию, и через два дня я уже знал, что у меня рак простаты, который обнаружили уже на 3-й стадии. Это был удар, ведь все мы знаем, что это за болезнь...", - говорит он.

Бергманис рассказал, что после того, как биопсия подтвердила диагноз, лечение проводили в Восточной больнице с помощью гормональной терапии, и к 2013 году показатели анализа PSA удалось снизить.

Но, к сожалению, полностью рак не отступил. Хоть и лечили его разными методами, в том числе пришлось пройти 37 сеансов лучевой терапии со всеми сопутствующими ей неприятностями - плохим самочувствием, тошнотой, отвратительным настроением и упадком сил. К  2017 году стало хуже, в трех местах появились метастазы. Прежние лекарства уже не помогали, пациенту назначили другой препарат, увы, государство его не оплачивало, а стоило лекарство дорого - 4500 евро в месяц.

Ранее Бергманис слышал о такой технологии, как КиберНож, применяемой в Германии. И, узнав, что этот метод лечения стал доступен и в Латвии, он обратился в Центр радиохирургии в Сигулде.

В ноябре прошлого года в течение трех дней он проходил в Сигулде сеансы высокоточного облучения. И был весьма удивлен, когда через несколько часов после процедуры самостоятельно смог сесть за руль. Лечение дало результат: метастазы сократились в размерах. 

Лечащий врач, которого Бергманис не ставил в известность о своем лечении в Сигулде, был немало удивлен результатами промежуточных анализов. Сказал: вот видите, эти новые таблетки вам помогли!

Почему доктора в Латвии узнают о существующих в стране передовых методах лечения от пациентов, а не сами рассказывают о них больным? Этот вопрос и сейчас волнует Висвалдиса Бергманиса.

Разумеется, эта история не означает, что роботизированная радиохирургия - панацея от всех видов рака предстательной железы. Отнюдь... Это лишь один из методов лечения, выбирает который все-таки врач, а не сам пациент. Но есть и абсурдные ситуации: за три года существования в Латвии единственного в Балтии центра, оснащенного столь современной технологией, о нем ни разу даже не упоминалось в документах Минздрава.

В ноябре на пресс-конференции, посвященной лечению в Латвии рака простаты, проблема обсуждалась с разных точек зрения. Ведь помимо чисто медицинских аспектов, связанных с диагностикой и лечением, есть в масштабах страны вопросы и к организации здравоохранения.  

Ситуации возникают порой парадоксальные. Только один пример: граждане Эстонии сегодня имеют возможность пройти в Сигулде дорогой курс лечения, оплаченный государством, - в том случае, если консилиум специалистов решит, что для конкретного пациента применение радиохирургии может оказаться эффективным.

Латвийцам же в любом случае придется оплатить лечение в Сигулде из своего кармана: компенсация стоимости консервативного лечения в Латвии предусмотрена, а на применение передовых (и при этом дорогостоящих!) медицинских технологий это не распространяется.