Признание: радости и трудности становления врача в период пандемии (2)

, Студентка VI курса медицинского факультета Тартуского университета
Copy

При посредничестве Эстонского общества студентов-врачей в Postimees публикуются личные истории – в виде статей и видеороликов – о том, что действительно ощущают разные люди, сталкивающиеся с пандемией.

У каждого студента-медика свой путь, часто это сиделка - помощник медсестры - помощник врача - врач общей практики. И я на предпоследней ступени я согнулась от усталости, не зная, хочу ли я сделать последний шаг.

Официально помощником медсестры может стать студент, закончивший третий курс, а помощником врача - тот, кто закончил четвертый. Я решила стать помощником врача в конце четвертого курса: онлайне прошла практикумы по внутренним болезням и первую изоляционную весну.

Еще в апреле 2020 года мы с другом хотели отправиться помощниками медсестер на Сааремаа, но тогда мы не были для этого достаточно квалифицированы, а требовался уже опытный персонал. Тогда мы даже не предполагали, что через год оба будем работать в ковидном отделении.

В начале зимы, увидев призыв, я сама написала в Ида-Вирумаа, где нехватка рук ощущалась особенно болезненно. Больница была дружелюбной, а прием теплым – помощь ждали. Больше не стоял вопрос о квалификации, нехватка рабочих рук была настолько большой, что ждали (и все еще ждут) всех, хотя с точки зрения закона я подходила на должность помощника врача. Чтобы уточнить ситуацию нужно сказать, что с Ида-Вирумаа меня ничего не связывает, я просто поехала на работу и работа мне нравится. Вживание и новые навыки, чужой язык... Врачи к моменту моего прибытия ходили каждый день на работу уже два месяца – семь дней в неделю и больше девяти недель подряд. Работы было много. Я приехала в начале декабря и работаю до сих пор.

Как и работа мне медицина и детальное погружение в нее нравятся. Я мечтала об учебе и развитии в течение всей жизни. Но объемы работы убивают любознательность. К концу января я обнаружила на одометре более 2000 километров, которые я намотала между Ида-Вирумаа и Тарту за 20 дней учебы и 21 рабочий день. Не было дня, когда у меня не было семинара и/или больницы. Когда весной 2021 года количество ковидных больных в Ида-Вирумаа сократилось и помощь больше не требовалась, я отправилась в ЭМО в Таллинне. Маршрут Тарту-Ида-Вирумаа-Таллинн-Тарту в какой-то момент изменился и Таллинн полностью заменил Ида-Вирумаа.

Я наслаждалась моментами, проведенными в ЭМО: 12-14-часовые смены, темп, о котором иногда напоминает обед в 19.00, или первая возможность присесть в три утра. Время от времени появлялись кашляющие пациенты с кислородной недостаточностью и температурой. Весенняя ситуация повторялась: состояние ухудшается за мгновения, а на поправку требуется время. Я старалась об этом не думать, но с приходим осени у поступающих в ЭМО все чаще стали появляться пациентов положительные результаты тестов и звучать фраза: «В шлюзе ковидный пациент».

Если быть честной, то я не хотела возвращаться в ковидное отделение. Я не говорю, что не развивалась там, однако не хотела идти туда снова. Мной овладевал страх, что мои больничные циклы года практики съест корона, и я не ошиблась. Обязательный цикл по внутренним болезням шестого курса снова проходит в ковидном отделении, но на сей раз я не чувствую себя одинокой, поскольку могу проходить его вместе с сокурсниками. Вместе всегда легче, но страх перед большим потоком пациентов не исчезает.

Сейчас у меня обязательная практика цикла внутренних болезней шестого курса. Но иногда кажется, будто я и не видела обычных внутренних болезней, еще меньше - занималась ими. Мой практикум в этой области весной 2020 года проходил на полу в гостиной, звук нарушения сердечного ритма я слушала главным образом в YouTube. Каждый раз, когда кто-то упоминает при мне такого пациента, хочется самой бежать на место со стетоскопом, поскольку что будет, если однажды я этого не распознаю? Что будет, если YouTube не научит меня это слышать? Этот временной вакуум в обучении, который каждый из нас пытается заполнить по своему усмотрению, то есть через многократное прослушивание, не покидает нас всех: то в виде неуслышанных сердечных тонов, то в виде не изученной лучевой терапии.

Несколько лет назад я работала в отделении интенсивной терапии сиделкой. Тогда я не знала более мотивирующего места. Каждый пациент имел значение: мы переворачивали и мыли, кормили и ухаживали. Смерти словно не существовало, а если и была, то к ней возникало чувство уважения. Но теперь смерть стала повседневным явлением. Для кого-то – это случайные цифры в Postimees, для кого-то пустая палата номер четыре.

Зимой я поняла, что не знаю, что сказать умирающему человеку на своем родном языке, еще меньше слов у меня на других языках. Когда идешь утром на работу и думаешь о тех, кто пережил эту ночь. Это замкнутый круг: если ходить только на работу и на виртуальные семинары, пропадают силы делать что-то еще. После проведенного дня в больнице самое простое - рухнуть дома в кровать и подняться по будильнику, чтобы вернуться на круги своя. О чем говорить с другими, если каждый новый день означает те же лекарства, цифры содержания кислорода и смерти? Иногда кого-то отправляют домой – это крошечный момент победы, но звонок о поступлении нового больного иногда раздается раньше, чем успевают убрать палату.

Находясь в больнице, стремишься забыть, что где-то еще есть жизнь. Я не просто врач-студент или помощник врача, я еще и дочь, сестра, тетя. В больнице все взаимозаменяемо и я – лишь маленький винтик в системе. Всегда есть еще работа: какая-то дополнительная смена или непокрытое дежурство, на которые никто не может выйти, где кто-то заболел. Бесконечная работа, которая перекрывает дни рождения и звонки родственникам.

Я обещаю, что в следующий раз успею, угрызения совести перед человеком, которого я даже не знаю... Всем курсом мы готовились к посвящению первокурсников, но традиционное мероприятие, которое приносит много радости и помогает вжиться в профессию, было отменено. Несостоявшиеся знакомства, неродившиеся воспоминания: вспомню ли я потом проведенные в больнице Рождество или Новый год? А вспомнит ли кто-нибудь обо мне, когда закончится договор подряда или отпадет потребность в помощи?

Иногда я уже не знаю, хочу ли я вообще стать врачом. Хочу ли я этой ответственности и нагрузки? Хочу ли еще пару дополнительных смен? Хочу ли отправлять домой пациента, которого следовало бы положить в больницу, но в больнице нет мест? Замечать в три часа ночи, как у кого-то повышается частота дыхания, видеть как жадно он хватает ртом воздух?

Замкнутый круг из работы и практики оставляет тебя в одиночестве, даже если ты знаешь, что ты не единственная, кто так чувствует. Я уже давно не читаю новости и не пытаюсь спорить. Я не знаю, почему в телесериалах идеализируют 36- или 48-часовые смены, когда забываешь поесть или берешь отпуск на одной работе, чтобы продолжить работать на другой. Но меня удивляют те люди, у которых еще горят глаза.

Послушайте меня, послушайте теперь и особенно - когда я ничего не говорю. Когда всю дорогу из больницы домой плачу, потому что в больнице нет мест. Когда на часах четыре ночи, и мы фиксируем время смерти. Пожалуйста, послушайте меня. В 5.45 звенит будильник: меня ждет ковидное отделение.

Статья публикуется в рамках кампании Эстонского общества студентов-врачей #kuulamind. Целью кампании является сблизить всех нас личными историями, заставить всех нас подумать о том влиянии, которое оказывает коронавирус, призвать поговорить о вакцинации со своим семейным врачом и быть ответственным.

Комментарии (2)
Copy
Наверх