Будущая акушерка Мария: лица сокурсников я увидела через несколько месяцев после начала учебы

Студентка Тартуской высшей школы здравоохранения Мария Тиннури рассказала о том, как она первокурсницей попала на работу в дом попечения и с чем там столкнулась. Она не понимает, почему люди не делают то, что им советуют, и не верят в то, что Covid-19 – серьезное и опасное заболевание, пишет Postimees.

Я студентка второго курса Тартуской высшей школы здравоохранения. В прошлом году училась на медсестру, но потом поменяла специализацию на акушерку. Я окончила гимназию и поступила на первый курс во время пандемии. С самого начала в вузе нужно было носить маску, а большую часть предметов читали по интернету. На контактное обучение мы попали только во время практики. Это стало и тем временем, когда мы с сокурсниками смогли наконец увидеть друг друга.

Во время практики на всех были маски. Лица некоторых сокурсников я увидела впервые через несколько месяцев после начала обучения. Я не узнавала людей, хотя была знакома с ними уже какое-то время. Прошло очень много времени, пока группа стала единой, поскольку друг друга мы видели крайне редко, а групповая работа велась через сообщения в Messenger.

Я слышала истории о том, какими деятельными и яркими бывают студенческие годы. Я завидовала. Почему мы лишены этой жизни? Когда ты находишься вдали от семьи и друзей, у тебя есть надежда на хорошие отношения с сокурсниками, но у нас не было даже возможности познакомиться друг с другом. Также возникли пробелы по многим предметам, поскольку самодисциплина оказалась значительно более сложной задачей, чем я себе это представляла. Учиться было трудно, потому что я не привыкла целый день смотреть на экран. Домашнее задание также нужно было выполнять в интернете. В контактной форме учиться легче, чем слушать лекции онлайн. Кроме того, у меня так и не возникло ощущения, что я учусь в высшем учебном заведении. Нашим вузом по-прежнему были наши комнаты и наши компьютеры.

В феврале 2021 года я поступила на работу в доме попечения, где возник очаг коронавируса. Из вуза за два месяца до этого поступило электронное письмо, в котором говорилось, что в доме попечения нужна помощь. Сначала я на это не решалась, поскольку у меня и моей семьи не было возможности вакцинироваться. Кроме того, возникли проблемы с душевным здоровьем, и я не знала, готова ли я вообще к этому. Но послушав рассказы о том, как мои близкие друзья начали там работать, я тоже попросилась на работу сиделкой.

Когда я туда попала, студентов было больше, чем постоянных работников, поскольку многие заболели. Две трети клиентов тоже были заражены. Это дом попечения, в котором большая часть обитателей имеют проблемы с душевным здоровьем и нуждаются в круглосуточной опеке. Почти все студенты были первокурсниками, уход за пожилыми людьми у которых по программе должен был начаться лишь через пару месяцев. Было много неизвестного и страшного, поскольку кроме отсутствия профессиональных навыков мы были еще и не вакцинированы. Поскольку мы должны были работать всего пару месяцев, вакцинировать нас в доме попечения не стали.

Как только мы пришли на работу, сразу нужно было запомнить ряд правил и процедур, но руководство дома нам очень помогало и относилось к нам снисходительно. Поначалу было сложно завоевать доверие пожилых людей, поскольку круглые сутки мы были одеты в защитные костюмы и видны были только наши глаза. Так грустно было смотреть на обитателей дома попечения, которые не могли понять, почему члены семьи их больше не навещают и почему они не могут навестить друзей на другом этаже. Многие пожилые люди тяжело переносили ковид, некоторые, к счастью, чуть полегче. За этот месяц я поставила личный рекорд по количеству звонков в скорую помощь. Было много таких случаев, когда я звонила в скорую, поскольку, глядя на пожилого человека, боялась, что он вот-вот перестанет дышать.

Весь этот стресс и беспокойство, которые сопровождали меня в течение всего месяца работы в доме попечения, отразились на нервах. Людей было так жалко! Это отразилось и на моем собственном душевном здоровье: после первого рабочего дня я проплакала весь вечер и решила, что вне работы ничего о работе говорить не буду, по крайней мере до конца февраля. Если спрашивали: «Как дела?», отвечала, что я не хочу говорить на эту тему. Все это для того, чтобы сохранить свое собственное душевное здоровье, поскольку, как ни старайся, а иногда работу все же приходится нести домой. Все эти мысли и сказанные пожилыми людьми слова застревают в твоей голове, и от них очень трудно освободиться. За тот месяц, что я работала в доме попечения, я несколько раз думала, что заберу документы из вуза.

Я чувствовала, что не готова к этой скорби и боли. Мне повезло, что у меня не было работы там, где умер один из клиентов. Полгода теоретического обучения не дают студенту готовность оказаться перед лицом смерти, заниматься людьми, которые утратили ощущение времени, память и полностью изменились, поскольку они уже не понимают, что с ними происходит. Это не дает готовности быть сиделкой, другом и психологом для абсолютно незнакомых людей. И все же мы должны были быть к этому готовы, поскольку никто другой этого сделать не мог. Никого другого просто не было.

Мой февраль состоял из хождения на работу, прослушивания лекций и слез в одиночестве, в своей квартире. У меня не было времени, чтобы встретиться с друзьями или семьей, поскольку я была или несчастная и уставшая на работе, или несчастная и уставшая дома. Родственники, по сути, и заставили меня продолжать обучение и не забирать документы, объяснив, что однажды этот ужас закончится. Как видно, пока не закончился. В больницах по-прежнему полно больных, а очаги в домах попечения и школах только прибавляются. А люди по-прежнему не слушаются.

Статья публикуется в рамках кампании Эстонского общества студентов-врачей #kuulamind. Целью кампании является сблизить всех нас личными историями, заставить всех нас подумать о том влиянии, которое оказывает коронавирус, призвать поговорить о вакцинации со своим семейным врачом и быть ответственным.